08.10.2012 в 19:33
Пишет Elinchrstmas:URL записи
...вспомнила о развернувшейся тогда дискуссии. И поскольку утро у меня выдалось относительно свободное:
Небольшая зарисовка по теме, с претензией на
читать дальше…В тронном зале стоит полумрак, несмотря на зажженные свечи. Кажется, даже их пламя не может разогнать тьму, охватившую замок, а тишину можно потрогать руками. Никто не произнес ни слова.
Взгляды всех присутствующих прикованы к королю. Как и всегда в этом зале… с одной лишь разницей: сегодня резной трон пустует. Генрих V уже никогда не взойдёт на него, никогда не облокотится на подлокотник, как бывало в минуты задумчивости. Теперь у него другой трон, покрытый дорогими покрывалами, украшенными витиеватой вышивкой. Но он всё равно остается королём, всё так же поблескивает в тусклом свете на голове корона, его дар и проклятие.
В звенящей тишине шелест платья кажется оглушающим. Катерина не выдерживает и поспешно удаляется за двери, туда, где она может дать волю слезам и своему горю. Никто не осуждает её: она ведь женщина. Постепенно расходятся и остальные. Одним из последних зал покидает герцог Эксетер. Он подходит совсем близко, задумчиво кладет руку на плечо Генриху и некоторое время стоит рядом, опустив голову, и просто молчит. А когда, наконец, уходит, тишину нарушает тихое:
- Прости меня, мой мальчик.
Эрик никогда не верил в Бога, ни в христианского, ни в какого-либо ещё. И чрезмерная набожность короля вызывала у него недоумение, о котором, впрочем, он никогда не говорил вслух. Как можно надеяться на какие-то высшие силы там, где всё решает сила удара и быстрота реакции?
Но Генрих лишь твёрдо верил, что Бог ему благоволит, иначе б не выиграли англичане битвы при Азенкуре и не вернулись на родину с победой. И никакие невзгоды, приключившиеся в этом походе с английской армией, не могли переубедить короля. Пускай лишусь я английского трона, коль не надену Франции корону, говорил он перед отплытием из Саутгемптона. После Гарфлера Эрик пытался отговорить Генриха от дальнейшего похода, ссылаясь на изможденность и малочисленность войска, они сильно повздорили, и Охотник вынужден был остаться с гарнизоном Гарфлера. О, как он злился! Но примчался сразу же, как узнал про опасное положение англичан. И снова сражался бок о бок со своим королем.
Эрик подошел к траурному ложу и опустился перед ним на колени. Теперь, когда в зале никого не было, он мог себе это позволить. Он и раньше не особенно стеснялся в манерах, чем всегда вызывал едва заметную усмешку у короля, а сейчас и вовсе посчитал весь этот придворный этикет неуместным. Он бесцеремонно взял Генриха за руку, чуть сжал холодные пальцы и бережно погладил ладонь, как будто тот мог его почувствовать.
- Ну где же твой Бог, Генри? – едва слышно прошептал Охотник. – Где? Почему не сберёг того, кто так в него верил? Такова награда за веру? - он сглотнул подступивший к горлу комок и обессилено прижался лбом к плечу лежащего на смертном одре короля.
Он так и просидел всю ночь, не выпуская руки Генриха и не поднимая головы. Эрик молился, впервые в жизни. Никому и всем сразу. Не зная ни одной молитвы, он просто просил у мироздания чуда. Не для себя, нет. Он просил чуда для одного своенравного и очень упрямого английского короля, к которому успел привязаться, и который, втянув его в свой военный поход, словно подарил ему вторую жизнь.
Увы, Охотник не мог отблагодарить его тем же. Всё, что ему оставалось – несколько часов наедине, чтобы попросить прощения. За то, что не уберёг, за то, что не верил, за то, что не успел сказать. За всё.
Сквозь окна пробились первые солнечные лучи, знаменуя собой начало нового дня.
- Ну, давай. Просыпайся.
Эрик склонился над Генрихом и поцеловал его прямо в холодные бледные губы. Поцелуй, который он бы никогда не позволил себе, и о котором думал не единожды. Поцелуй, в который он вложил всё, чего не сказал вслух.
Но нет, на свете не бывает чудес. Он убедился в этом уже давно, когда потерял свою семью. Тогда не случилось чуда. Не случится и сейчас. Перед смертью бессильны и короли, и простолюдины, а Бог… если он и есть, то никогда не вмешивается.
Тогда почему Охотнику кажется, что пальцы, которые он всё ещё держит, становятся немного теплее, а с губ постепенно сходит синева?...
Это была попытка написать драму.
Я говорила, что всегда порчу любой ангст?