Планы, которые удаётся сохранить в тайне, лучше всего осуществляются (с)
кого хочу я осчастливить
тому уже спасенья нет
(с)
Команда честных пионеров-комсомольцев (с) продолжает радовать, - вот оно, простое человеческое счастье для Александра Белова, которого мне так не хватало в книге и в фильме, наконец-то! У меня ещё будет возможность высказать автору в лицо все свои восторги, а пока что - унесу к себе, чтобы ни в коем случае не потерялось.
Название: Люська
Автор: WTF Shchit i mech 2018
Бета: WTF Shchit i mech 2018
Размер: миди, 5720 слов
Пейринг/Персонажи: Александр Белов
, ОЖП, ОМП, спойлерГенрих Шварцкопф
Категория: джен
Жанр: флафф, юмор
Рейтинг: G
Предупреждения: никакого гета или слеша, даже близко, даже намеков - нет.
Краткое содержание: Хороший дед на дороге не валяется. Даже если он не совсем дед.
Примечание: немного вольное обращение с советскими реалиями.
Для голосования: #. WTF Shchit i mech 2018 - "Люська"
Дед
Люська сидела возле подоконника в своей комнате и старательно, высунув от усердия язык, клеила спички на картонку. Можно было бы пойти в гостиную и сесть за стол, но это подарок, а подарок должен быть сюрпризом. Правильно же? Поэтому приходилось ютиться возле окна, подвинув в сторонку бабушкину герань. Люська аккуратно смазывала спички клеем, а потом приклеивала их по краю картонки «елочкой». Делать такую рамочку, а должна была получиться именно рамка, ее научили в школе. Будущий подарок предназначался Люсикиному деду. Он не родной ее дед, но все равно самый взаправдешный и самый лучший. Вон Наташкин ей каких-то толстых пупсов дарит, а Люськин подарил машинку. Маленькую, игрушечную, но дверки открываются как у самой настоящей.
С дедом Люське повезло. Она его сама себе нашла, между прочим. Поэтому ее дед самый правильный. Другим родители находят, а она сама справилась, как взрослая.
Случилось все прошедшим летом. Осенью Люська должна была пойти в школу. Родители даже записали ее в первый класс. Но тут папу отправили в командировку. Так-то Люськин папа часто в командировки ездил. Он у нее инженер. Люська и Люськина мама им очень гордятся, но расстраиваются, когда он уезжает. Что за «ко-ман-ди-ров-ка» такая, что без ее папы не может обходиться — Люська не знала и считала, что, наверное, это какое-то важное место.
В этот раз папу отправляли в командировку «за-гра-ни-цу». Люськина мама сказала, что один он туда не поедет. Родители сильно разволновались и Люська решила, что наверное это место какое-то уж очень далекое и совсем-совсем важное, раз туда еще и мама отправляется. Может папа без нее там не справится? Люська тоже хотела поехать, но ей надо было осенью идти в школу, а в «за-гра-ни-це» школы нет. Все это родители пытались объяснить ей, рассказывали, как сильно будут скучать и часто-часто писать письма.
Люська поначалу обиделась страшно, даже не на них, а на «за-гра-ни-цу». Вот ведь что за место дурацкое, без Люськиного папы никак обойтись не может?! Но потом подумала, что раз в школу идет, то значит теперь она совсем большая. Правда ведь? Поэтому реветь не стала, а отпустила родителей, согласившись переехать к бабушке, и даже пообещала быстро научиться читать, только чтобы письма писали часто. И сама писать научится, кто-то ведь должен будет рассказывать про кошку Мурку, которая должна будет отправиться вместе с Люськой.
И вот Люська, в компании кошки, переехала к бабушке.
Суета с покупкой школьной формы, ручек, чернильниц, карандашей и тетрадок была позади. Кошка, почувствовав свободу, пряталась где-то на крыше. Сама читать Люська пока не умела, а бабушка была занята своими делами и почитать вслух соглашалась только вечером, когда на улице уже начинало темнеть. Заняться было решительно нечем, поэтому Люська по десять раз на дню бегала к почтовому ящику, чтобы не пропустить письма от родителей, но почтальонка часто приносила газеты, любимый бабушкин журнал «Огонек», и очень редко письмо. Люська даже как-то спрашивала, не могло ли оно где-нибудь потеряться, но ее заверили, что как-только письмо придет на почту, его сразу принесут.
По выходным в гости приезжала бабушкина сестра Антонина Степановна со своим внуком Кузей. Кузю на самом деле звали Вениамин, когда их знакомили первый раз бабушка так и представила его «это твой кузен Вениамин». Люська была совсем маленькая и выговорить такое большое имя у нее не получалось, поэтому немного подумав она нашла выход, и Вениамин стал Кузей. Ведь кузен же? Бабушка сама так сказала! С тех пор Люська повзрослела, но так и продолжала называть его Кузей. Вениамин фыркал недовольно, задирал нос, но на Люську все это не производило никакого впечатления — если он старше на семь лет, это не повод зазнаваться.
Люська терпеть не могла эти визиты. В честь приезда гостей на веранде накрывали большой круглый стол, а ее заставляли делать «манеры». Что это такое — Люська понимала плохо. Надо было не шмыгать носом, не говорить громко, а лучше вообще молчать, мешать чай не звякая ложкой, не угваздывать тортом и печеньем чистое платье, и есть бисквит вилкой. Совершеннейшие глупости! Люська страдала, пыхтела и пыталась собрать крем с тарелки пальцем, когда никто не видит.
После всех мучений чайпития ее отправляли гулять в палисадник, чтобы вести без нее «взрослые» разговоры. Люська, считающая себя уже совсем взрослой, начинала дуться, ведь Кузю-то они не прогоняли! Ну да не очень-то и хотелось. Люська напоследок в отместку показывала Кузе язык и убегала.
Вот что можно было делать в палисаднике в чистом платье, которое еще и категорически не разрешалось пачкать?! Люська выглядывала во двор, проверяла почтовый ящик, потом тихонько прокрадывалась в дом и включала радио. Иногда ей везло и по радио читали какой-нибудь рассказ или сказку. Иногда рассказы были скучными, но слушать их было веселее, чем бродить по палисаднику и смотреть по сторонам.
Однажды Люська выйдя на крыльцо, по обыкновению сбегала проверить почтовый ящик и уже собиралась вернуться в дом, как услышала музыку. На соседнем участке кто-то включил радио. Забор был высоким, но Люська не зря торчала в этом палисаднике с начала лета и знала какая дощечка с ржавым гвоздем отодвигалась в сторону. Это был страшный Люськин секрет.
В соседнем доме жил «ка-гэ-бэш-ник». Так его называли бабушка с Антониной Степановной. Причем произносили это, старательно понизив голос, словно этот «ка-гэ-бэ-шник» придет и съест их. Люська тогда спросила у бабушки, что значит это самое слово, но бабушка зашикала на нее. Кузя потом, по большому секрету, рассказал, что это очень «страшный» человек, потому что у него «черный-черный дом», в нем стоит «черный-черный гроб», а этот человек спит в этом гробу и поэтому он тоже «черный-черный».
Люська сначала почти испугалась, а потом пожалела этого «страшного» человека. Почему он в гробу спит? Может у него кровати нет? В гробу же, наверное, неудобно. И еще ей стало любопытно. Вот он когда спать ложится крышкой закрывается? А гроб прямо на полу стоит? Там же сквозняк. Бабушка всегда строжилась на Люську, чтобы она не бегала по холодному полу босиком, а человек получается прям на полу спит?
Когда от любопытства у Люськи начал чесаться нос, она решила действовать. Сначала пыталась заглядывать в щели забора, но с соседской стороны рос густой кустарник и увидеть что-либо было совершенно невозможно. Поэтому Люська стала проверять штакетник и нашла одну подгнившую досточку с ржавым гвоздем, которая плохо крепилась к перекладине и отодвинула ее. Ради такого дела пришлось пожертвовать лопаткой, но Люська решила, что ей, взрослой девочке, лопатка для песочницы без надобности.
Так Люська обзавелась секретным лазом к соседнему дому.
Дом, к ее большому разочарованию, оказался совсем не черным, а просто из потемневшего дерева. Наличники на окнах, ставни и двери были аккуратно выкрашены голубой краской. Дорожки перед домом были чисто выметены, и даже трава на лужайке росла ровная, без сорняков. Никакой романтики!
Двери были заперты, а окна слишком высоко, что Люська не могла дотянуться и заглянуть внутрь. Уж очень ей хотелось увидеть настоящий гроб. Но пришлось возвращаться в надоевший палисадник.
И вот сейчас в загадочном доме кто-то включил радио. Значит «черный» человек был дома! Ведь не могло же оно само включиться? Люська оглянулась. Взрослые увлеченно обсуждали купленный какими-то общими знакомыми диван. Осторожно, ступая на цыпочках она прокралась к заветному лазу, отодвинула дощечку и пролезла на соседний участок. В процессе пришлось пожертвовать зацепившимся за забор бантом, но он ей никогда не нравился, поэтому Люська даже не расстроилась.
Двери и окна в «черном» доме были открыты настежь. Музыка доносилась из пристройки. Люська подумала сначала сунуть нос в дом, чтобы проверить есть ли там гроб, но взглянуть на «черного» человека хотелось больше и она также на цыпочках прокралась вдоль дома и заглянула в пристройку.
Человек, к Люськиному разочарованию, оказался совсем не черным, а вполне себе обычным. Он сидел на корточках, развернувшись к ней спиной. Люська смогла увидеть только седые, как у бабушки, волосы, клетчатую рубашку и спецовку. Сначала она была даже немного расстроена — совсем ничего от загадочности не осталось, но в следующее мгновение Люську накрыло абсолютным и чистым восторгом. Этот дед сидел перед самым настоящим всамделишным мотоциклом! Черный, с хромированными зеркалами и окантовкой фары, он казался каким-то волшебным существом из сказки.
Люська так и ахнула! Человек обернулся. Лицо у него было морщинистым, как у Наташкиного деда. Увидев ее, он удивился, а потом улыбнулся, и морщинки собрались вокруг глаз. «И ничего-то он не страшный», — решила Люська, потом вспомнила, что взрослым девочкам надо быть вежливыми и поприветствовала соседа:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, барышня. Откуда вы здесь? — с улыбкой спросил он.
Люська решила, что пора признаваться, набрала воздуха в грудь и выпалила:
— С соседнего участка. Я досточку в заборе отодвинула и пролезла, — и со вздохом добавила, — Только бант потеряла.
Человек засмеялся. Люська удивленно уставилась на него — вроде взрослый, а хохочет, как маленький.
— А вас родители не потеряют? — отсмеявшись спросил он.
— Нет. Они уехали, далеко. А бабушка с Антониной Степанной заняты, — Люська шмыгнула носом и еще раз покосилась на мотоцикл.
— Чем это они таким заняты?
— Разговорами. Взрослыми. А меня гулять отправили, — пожаловалась она и, чувствуя, что ее сейчас могут отправить обратно затараторила:
— Можно мне посмотреть? Я только немножко! Только одним глазком! Я не буду мешать, правда-правда! — Люська замялась, снова вспомнила, что она взрослая девочка и ей надо быть вежливой, и добавила: — Пожалуйста!
Человек уже не смеялся, а просто улыбался:
— Ну что ж, если только совсем чуточку, то можно и двумя глазами посмотреть. А позвольте спросить, как же вас зовут, барышня?
— Люська! — выпалила она.
— Это Людмила значит? — Люська кивнула. Людмилой ее называла только бабушка, когда начинала сердиться, но человек вроде не сердился, даже наоборот, разрешил остаться.
— А меня — Александр. Значит, будем знакомы, — произнес он, протягивая ладонь, предварительно вытерев ее тряпкой.
Люська деловито пожала руку и спросила:
— А Александр, это значит Саша?
— Да, — усмехнулся ее собеседник, — Значит. Присаживайтесь!
Он подвинул ящик с инструментом, накрыл его сверху чистым лоскутом ветоши. Люська пристроилась поудобнее и замерла.
С того дня так и повелось. Александр чинил мотоцикл, а Люська неотрывно наблюдала как он ловко раскручивает гайки, разбирает детали, протирает их, смазывает и собирает обратно. На это можно было смотреть часами. Ну, или пока не отправят домой.
В первую встречу Александр не позволил ей возвращаться через лаз в заборе, а вывел на улицу и проводил до калитки. Бабушки, увидев внучку в компании незнакомого человека начали всплескивать руками и причитать, какая Люська непослушная, убежала без спроса, причинила человеку неудобство. На что Александр, церемонно поздоровавшись, уверил их, что Людмила очень воспитанная и вежливая барышня, и ничуть ему не мешала, и он не против, если она и дальше будет его навещать. Люська даже чуть-чуть загордилась — зазнайке-Кузе пришлось сидеть и слушать скучную бабушкину болтовню, а она такого замечательного друга нашла!
Александра пригласили к столу, но он вежливо отказался, объяснив, что ушел и оставил настежь открытый дом, взамен получив заверения, что он должен непременно прийти на чай в следующую субботу. Сосед согласился, распрощался и вышел за калитку. Бабушки тут же начали обсуждать какой вежливый и замечательный человек и побольше бы таких, а то вот Нюрка, живущая на соседней улице, месяц назад попросила ведро и так и не отдала.
Люська фыркнула. Она-то помнила, как они говорили шепотом и обзывали соседа «ка-гэ-бэшником». Она не знала, что это означает, но наверняка ничего хорошего.
Осенью Люська пошла в школу. Александр к тому времени уже починил мотоцикл, делать в гараже было нечего и они перенесли свои встречи в дом.
Люська к тому времени совсем осмелела и задавала Александру кучу всяких вопросов. Оказывается, он был разведчиком. Давно, еще в войну с фашистами. Потом был ранен и долго выздоравливал. Обо всем этом она узнала, когда пройдясь по некогда загадочному дому не обнаружила ни одной фотографии. Люська удивилась. У бабушки было много снимков. Они висели на стенках в аккуратных рамочках. Люськины мама и папа, она сама, Антонина Степановна, Кузя и Кузины родители, и еще куча родственников, которых Люська никогда и не видела. Она начала расспрашивать Александра.
Сдавшись под Люськиным напором, он вынул из комода небольшую шкатулку. Внутри оказались медали, связка писем, перевязанных аккуратно ленточкой и несколько снимков. Люська осторожно перебирала медали и расспрашивала про них. Так и выяснялось, что загадочный сосед был разведчиком в самом Берлине у фашистов. Люська слушала, открыв рот. Александр рассказывал, что было очень тяжело, но то, что он делал для Родины было важно, поэтому он очень старался. Подумал и добавил, что у Люськи сейчас тоже очень важная работа — учиться, она тоже должна стараться. Будто она сама этого не знала! Она же не маленькая!
Фотографий было всего четыре. На двух из них были мама и папа Александра, еще на одной они вместе. Он объяснил, что родители умерли и оставили ему этот дом. На последней карточке был высокий светловолосый человек в темном костюме. Александр сказал, что это не родственник, а его друг. Настоящий. И письма были как раз от этого друга. Люська повертела письма в руке. Буквы она уже знала, и даже училась писать, но на письмах ни единой знакомой закорючки не увидала.
Александр объяснил, что письма написаны на немецком языке, поэтому буквы другие и слова совершенно не похожие. Люська убрала пачку писем в шкатулку, еще раз рассмотрела каждую медаль, прежде чем вернуть их на место и снова уставилась на фотографию друга. На оборотной стороне снимка была надпись тоже непонятными буквами. Читать чужие письма было нехорошо, но тут Люська не выдержала:
— А что здесь написано?
— «Искренне твой, Генрих», — ответил Александр со вздохом.
— А часто он тебе пишет?
— Нет. Раньше писал. Теперь не пишет совсем.
— Но ты же сказал, что он твой друг? Почему тогда он не пишет?
— Наверное потому, что я ему перестал писать.
Люська, видя расстроенного соседа, удивилась:
— А почему ты перестал ему писать? Он же наверное ждет!
— Мне нельзя было писать. Работа такая.
— Разведческая? — догадалась Люська.
— Разведческая.
— Ты по нему скучаешь?
— Да, очень.
— А сейчас ты не можешь ему написать?
— Могу. Только у него адрес, наверное, сменился и письмо не дойдет, — он как-то совсем печально вздохнул и решительно закрыл шкатулку.
— Ну ладно, хватит воспоминаний. Твоя бабушка на чай приглашала. А я сегодня как раз в городе был, торт привез.
Люська восторженно пискнула:
— Настоящий? С розочками?!
— С розочками.
— Тогда пойдем быстрее! — Люська подскочила, схватила Александра за руку и потащила к дверям.
Время шло. Наступила зима. Близился Новый год. Люська уже приготовила подарок бабушке — нарисовала красивый рисунок, где папа, мама, бабушка и она сама, наклеила по краю рисунка листочки, которые еще по осени собирала для гербария. Антонине Степановне тоже сделала рисунок. Нарисовала ее и Кузю. Не такой красивый как бабушке, но тоже с листочками.
Что подарить Александру Люська долго не могла придумать. Рисовать его одного не хотелось — одному даже на рисунке скучно будет. Тогда она вспомнила про шкатулку с медалями и фотографию, и в голове родилась идея.
Люська старательно подготовилась. Вырезала большую картонку из коробки. Коробка была красивой, в ней Люська хранила все свои сокровища, но ради такого дела коробкой решено было пожертвовать. Листочков из гербария осталось мало и Люська изъяла у Кузи коробок спичек, взамен пообещав не говорить бабушке, что Кузя втихую пытается курить.
Спички были старательно отскоблены от фосфора и наклеены елочкой по краю картонки. Получилось почти ровно. Дальше Люська договорилась с одноклассником Васькой, отец которого делал для дома полки, чтобы тот покрыл получившуюся рамку мебельным лаком. Картон правда потемнел, но все равно получилось красиво.
Оставалось дело за малым — достать фотографию. Но и тут все сложилось отлично. Люська пришла к соседу с учебниками и прописью делать домашку. Это давно вошло у нее в привычку. Бабушка на вопросы и задачки причитала, что она уже старенькая и память у нее не та, зато Александр был настоящей энциклопедией, казалось он знал ответы на все вопросы! Поэтому Люська почти каждый день, после школы, собирала свой немудреный ученический скарб и отправлялась в соседний дом.
Александр пошуровал в печи, сгреб лишнюю золу в ведерко и пошел на улицу за еще одной порцией угля. Как только за ним закрылась дверь, Люська подскочила и шмыгнула к комоду. Достать шкатулку, вынуть фотографию, закрыть комод и спрятать карточку в прописи было делом одной минуты. Вернувшийся хозяин застал Люську сосредоточенно выводящую цифры в тетради.
Новогодний подарок решено было вручить первого января, чтоб уж совсем по-праздничному. Но все вышло совсем не так.
Люська ждала первого числа, когда можно будет распаковать собственные подарки, присланные родителями. Это был секрет, но Люська подсмотрела, что в свертке для нее лежало красивое синее платье с маленькими блестками. Она уже представляла, что наденет его и пойдет поздравлять Александра, как настоящая Снегурочка. Нет, Люська давно знала, что никакого Деда Мороза не существует, но ведь на Новый год взрослые всегда так делают, значит и она постарается вручить свой подарок совсем по-праздничному.
Накануне, тридцать первого числа, когда все гости сели уже за праздничный стол, раздался стук в дверь. Бабушка, тихонько сетуя на незваных гостей, отправилась открывать. В дверях стоял сосед и взволнованно теребил в руках свою шапку.
— Ой, Александр, я так рада! Проходите, — бабушка завела гостя в дом и попыталась забрать головной убор. — Мы уже стол накрыли.
— Извините, не стоит. Я не хотел вам мешать. Можно мне поговорить с Людмилой? Это на пару минут.
Бабушка немного растерялась, но внучку позвала. Люська, вышла в коридор и поздоровалась. Сосед, продолжая взволнованно теребить шапку, присел на корточки и осторожно спросил:
— Люда, извини, что отрываю тебя от праздника. Скажи, пожалуйста, ты не брала фотографии из комода?
Честно говоря, Люська совсем уж хорошей девочкой никогда не была. Ей случалось получать нагоняи от бабушки за испачканные платья и от учителей за затеянную драку с мальчишками. Это была не настоящая драка, они потом мирились, но все равно получили выговор. Во всех случаях наказание происходило одинаково: взрослые хмурились и строгим голосом выговаривали ей за совершенные проступки, а Люська насупившись и опустив голову стойко принимала выволочку. Но вот к этому взволнованному, почти испуганному голосу и растерянному лицу она была совершенно не готова. От неожиданности Люська взяла и громко заревела.
Тут начался совершеннейший бедлам! Лицо у Александра сделалось еще более расстроенным и растерянным. Бабушка начала громко причитать, бросалась сначала к Люське и успокаивала, тут же разворачивалась к соседу и предлагала все оплатить-возместить, снова поворачивалась к Люське, причитая за что ей это наказание. Тут же в дверях появилась Антонина Степановна и принялась доказывать сестре, что вот она же говорила, что все этим кончится.
Как ни странно, но среди всего этого гвалта, сквозь собственный рев Люська слышала только Александра, который отодвинув паникующую бабушку, присел на корточки и спросил:
— Люсь, ты не плачь. Скажи, что случилось? Я не буду сердиться. Только не плачь.
Люська уже поняла, что ругать ее не будут. Ей даже показалось, что сосед сам сейчас расплачется. Поэтому взяв себя в руки, она размазала рукавом слезы и, продолжая всхлипывать, призналась:
— Я подарок хотела… Ты же один. Одному плохо… Надо чтобы кто-то рядом был. Всегда…
Александр смотрел на нее совершенно растерянно.
— Сейчас, — Люська вырвалась от взрослых, метнулась в свою комнату и тотчас же вернулась, протягивая соседу сверток в праздничной упаковке. — Он же твой друг. Ты на стенку повесь. Я там даже петельку сделала для гвоздика.
Вокруг повисла тишина. Александр осторожно развернул упаковку, вынул фотографию, приклеенную теперь к Люськиной рамке и не отрывая глаз от знакомого снимка тихо произнес:
— Спасибо, Люся.
В этот момент Люське показалось, что он все-таки заплачет и она, недолго думая, обняла его за шею и снова заревела. А то что еще за новости? Взрослый человек и плачет! А Люська что? Она девчонка, ей один раз пореветь можно.
— Не плачь. Ну что ты? — пытался он ее успокоить.
А Люська приняла решение:
— Знаешь, у тебя ведь никого нет, а у меня нет деда. Только бабушка. Давай ты будешь моим дедом? — прерываясь на всхлипывания предложила она. — Дедом Сашей, — и обняла его покрепче.
Кажется, они тогда все-таки сели за стол. Хотя Люська категорически отказалась оторваться от свежеобретенного деда. И, кажется, Саша все-таки заплакал. Люська тогда еще подумала, что пусть, один разочек можно. Но только в последний раз! Больше он плакать не будет, ведь у него есть теперь она — Люська.
Выпускной
Люська нервничала с самого утра. Торжественная линейка и вручение аттестатов планировались после обеда, чтобы потом подготовить спортивный зал для выпускного. Лето выдалось жарким и праздничный стол решили перенести на вечер, чтобы хоть немного спала дневная духота. Платье было поглажено и аккуратно висело на плечиках, новые туфли ждали своего часа в коробке, но не праздник был основной причиной Люськиных волнений — она и так знала, что получит свою медаль вместе с коленкоровой корочкой. Дело в том, что именно сегодня Люська решила сказать родителям, что поступать будет в технический институт. Нет, родители, конечно, гордились учебными достижениями любимой дочери, но мечтали, что их замечательная девочка поступит в университет и будет заниматься языками — она же так замечательно знает немецкий! Люська и в самом деле успела хорошо его выучить — дед Саша гонял ее за малейшие ошибки в написании глаголов или произношении. И ей это даже нравилось, только мечталось все равно о другом.
Главной Люськиной страстью были и оставались машины. Увидев какой-нибудь интересный образчик автомобильной промышленности Люська выпадала из реальности. Она просто спала и видела, как будет проектировать и собирать новые механизмы. К моменту окончания школы ей уже удавалось самой разобрать и собрать обратно дедов мотоцикл. Тот даже ворчал на нее иногда, что он на этом мотоцикле не столько ездит, сколько они его перебирают. Но увидев в очередной раз как у Люськи загораются глаза, только вздыхал и смирялся с неизбежностью.
И вот теперь она решила сделать большой шаг к своей мечте.
Васька тоже отговаривал ее. Он сам собирался поступать в медицинский и часто пропадал у матери в больнице, в которой та работала старшей медсестрой. Васька мечтал стать врачом и страшно гордился тем, что однажды ему разрешили поприсутствовать на операции за компанию со студентами местного института. Особой гордостью было то, что он не потерял лицо при виде крови, грохнувшись в обморок, хотя потом Люськина бабушка целый час отпаивала «бедного мальчика» чаем, когда храбрец с зеленоватым лицом пришел похвастаться перед подругой детства. Люська слушала его, оттирая с пальцев машинное масло и посмеивалась, раззадоривая приятеля на все более эмоциональный рассказ. Васька тогда вошел в раж и пообещал, что непременно выучится и станет хирургом.
К моменту начала торжественной линейки Люська успела сто раз перед зеркалом порепетировать разговор с родителями, перенервничать, успокоиться и снова начать волноваться. Выпускной выпал на будний день, поэтому родители не могли приехать на вручение аттестатов — работу никто не отменял, даже в честь такого праздника. Люська страшно расстроилась по этому поводу. Все-таки выпускной один раз в жизни бывает, и ей очень хотелось, чтобы папа с мамой были первыми, кто увидит ее с медалью. Она даже отказалась переезжать обратно, когда родители вернулись в город, чтобы не менять школу и не отстать в учебе.
Но делать было нечег, Люська надела праздничное платье и отправилась на линейку. Наташка, увидев грустное лицо подруги, схватила ее за руку и затащила в пустой класс, со словами «я из тебя-пугала сейчас человека сделаю» и начала начесывать на голове, по ощущениям, не иначе как воронье гнездо. Спустя полчаса Люська смотрелась в зеркало и не узнавала себя. Пышная, но аккуратная прическа, глаза, подведенные тонкими черными стрелками и густые ресницы. Вот ведь вроде знакомое до каждой веснушки лицо, но при этом отражение казалось каким-то далеким и незнакомо красивым. Люська даже забыла про свое расстройство и несколько минут удивленно таращилась в зеркало.
— Вот! Теперь другое дело! — Наташка довольно оглядела подругу. — Пошли, пусть твой Васька впечатлится.
Люська, не отрываясь от зеркала, задумчиво бросила:
— Да ну его! Жалко, что родители такую красоту не увидят.
— Может и увидят! Мы всю ночь гулять собрались, а потом рассвет встречать на речку пойдем. До утра твои успеют приехать, — успокоила подруга. — Пошли давай, а то вдруг повезет и они на линейку успеют. Приедут, а их дочка, вместо того, чтобы получать заслуженную медаль, красуется перед зеркалом — отлипнуть не может.
Наташка засмеялась, подхватила Люську под руку и потащила в зал.
Пришло время вручения аттестатов. Выпускников вызывали поочередно вперед, где директор с завучем вручали каждому заветную корочку и пожимали руки. Потом к молодым людям подлетали ожидающие родственники и осыпая поздравлениями уводили тех в сторону. Медалистов оставили напоследок, как самых отличившихся. Люська приподнималась на цыпочках и вглядывалась в толпу, надеясь увидеть таки родителей, но безуспешно. Она даже немного испугалась, что окажется единственной, кого не поздравят родители. Потом взяла себя в руки, сжала поплотнее зубы, и когда назвали ее фамилию, с гордо поднятой головой, вышла вперед.
Директор вручил ей медаль и аттестат, потом сказал небольшую хвалебную речь, немного растерявшись в конце, видимо тоже ожидая, что выпускницу-отличницу должны поздравить родственники. Сначала воцарилась тишина, Люське даже показалась, что гробовая, а потом по залу пронесся ропот голосов.
Первым, что она увидела, был огромный букет. Он был таким большим, словно на него пришлось потратить целую розовую теплицу. И вот этот самый букет направлялся к ней. Люська замерла, пару раз хлопнув глазами и открыв рот. Потом, в последнюю секунду вспомнив про старательно накрашенные Наташкой ресницы, сдержав порыв потереть глаза, она постаралась рассмотреть того, кто этот самый букет ей нес.
Рот сам собой открылся снова. Отглаженный и отлично сидящий на стройной фигуре китель, начищенные до блеска ботинки, медали, которые она знала до самой распоследней царапинки, белоснежный воротничок рубашки, знакомая улыбка и глаза с хитроватым прищуром. Люська подавилась воздухом и еле слышно прохрипела:
— Дед? Т… Ты тут откуда?
— Ну, мы же своих не бросаем, — ответил тот и, продолжая улыбаться, вручил букет, который она почти машинально приняла, и отвел в сторонку.
— Я же вроде твой дед.
И в этот момент совершенно растерянная Люська как-то сразу увидела то, на что не обращала внимания целых десять лет. Десять лет, пока они перебирали мотоцикл, читали вслух, разбирали немецкие глаголы или обсуждали книги, споря до хрипоты. Десять лет назад, когда она впервые пролезла на соседний участок, Александр показался ей седым, почти стариком. И вот теперь, глядя на него во все глаза, Люська внезапно поняла насколько тот еще молод. Нет, седина и морщинки у глаз никуда не делись, но он вряд ли был много старше ее родителей.
Кажется, Наташкиной туши сегодня все-таки не повезет, — решила Люська и всхлипнула.
— Люда, ну ты что? Мне не надо было приходить? — Александр растерялся и даже, кажется, расстроился.
Люська сначала замотала, потом закивала головой.
— Надо! Надо! — и вцепилась ему в руку, словно испугавшись, что он неправильно ее поймет и уйдет.
Тот снова заулыбался:
— Тогда перестань реветь, а то твой Васька на меня уже волком смотрит. Расстроил я его любимую девушку.
— Я не его девушка!
— Может он иначе думает?
— Пусть думает, что хочет. Я все равно в технический пойду!
— Вот как? А родителям сказала?- Александр враз посерьезнел.
— Сегодня собиралась, — расстроенно ответила Люська. — Только они с работы отпроситься не смогли и не пришли.
— Надеюсь, ты не будешь откладывать на завтра то, что важно сделать сегодня?
— Еще чего! Сегодня и скажу.
— Что ж, тогда сегодня вечером тебе предстоит серьезный разговор. А пока, — он снова улыбнулся и оглянулся вокруг. — С Васькой на бал пойдешь или деду доверишь себя проводить?
Люська заулыбалась:
— Ну какой же ты «дед»? Ты — Саша, — сказала она, растягивая по слогам имя. — Но, так и быть, доверяю!
Она чинно взяла его под руку и, стараясь сохранять серьезное лицо, хотя получалось это из рук вон плохо, отправилась к выходу.
Встреча
Люська не любила врать. Скрывать что-то она тоже не любила, поэтому обычно выкладывала все прямо в лоб, даже когда ее просили быть поделикатнее. Секреты разъедали ее изнутри и мешали спокойно жить, и она старалась их не заводить, или избавляться от них при малейшей возможности, если уж не довелось избежать. Но этот секрет она хранила целый год. Тяжелее всего было то, что скрывала она его от Саши. Он с детства был ей едва не самым близким человеком и действовать втайне от него было чрезвычайно выматывающе. Она успокаивала себя тем, что поначалу ситуация была крайне щепетильная и при неудаче могла сильно отразиться на нем, поэтому Люська решила всю подготовительную работу провернуть, не говоря ни слова, а поставить в известность только в случае удачи. Сделать приятный сюрприз.
Идея пришла ей в голову на последнем курсе института. Оставалось учиться всего год, потом она получит распределение и уедет. Васька обещал закончить свой мед и поехать за ней хоть на край света. Край света Люське не светил, но ближайшее место возможного распределения было за тридевять земель от дома. На выходных точно не получится приехать к родителям и бабушке. В отношении их Люська была почти спокойна: у папы была мама, у мамы был папа, у бабушки были сразу оба родителя, которые внезапно познали прелести выращивания морковки и картошки собственными руками, и теперь каждые выходные копались на бабушкином участке.
А Саша оставался один.
Люська долго ломала голову как поступить. Сосед, сколько она его знала, был одинок. Скорее всего этот отпечаток нелюдимости накладывала его прошлая работа. Соседи не стремились к близкому знакомству с человеком из органов, коллеги и сослуживцы не навещали, друзья если и были, то тоже не появлялись в доме. Идея пришла в голову внезапно, как попавший по пальцу гвоздь.
На разработку, поиски и получение необходимой информации ушло почти полгода. Еще три месяца на переписку и выяснение некоторых обстоятельств. Уговорить Ваську съездить отдохнуть оказалось просто — тот сам предложил провести вместе последние каникулы. Пока все складывалось замечательно. Оставался самый последний шаг — уговорить Сашу поехать вместе с ними. Но и тут все прошло без сучка и задоринки — Люська сначала сказала бабушке, что они с Васькой собираются в поездку, и намекнула, что было бы здорово, если бы с ними отправился кто-нибудь еще, допустим Александр. Бабушка сразу ухватилась за эту идею — все-таки под присмотром меньше шансов, что внучка пустится во все тяжкие и наделает глупостей за компанию с оболтусом, а по совместительству другом детства. Александр, в свою очередь, так растерялся от напора, что предпочел практически без сопротивления капитулировать под уговорами двух женщин.
И вот, июльским утром их ждало уютное купе. Ехать в поезде надо было всего ничего — меньше суток. Люська извелась. Долгое ожидание и необходимость держать в секрете истинную причину поездки спокойствия нисколечко не добавляли. Саша тоже почувствовал ее нервозность и все чаще выходил курить. Васька не вытерпел:
— Люд, ты чего елозишь, словно у тебя шило в одном месте?
— Вась, ты — медик! Ну, почти медик. Научись уже называть «то самое место» «попой», а то твои пациенты тебя не поймут.
— Хорошо, уже научился. Так почему ты елозишь, словно у тебя шило в попе, хотя, как медик, могу сказать, что это нонсенс.
— Ой, Вась, я тут такую авантюру придумала, — Люська прижала ладони к щекам, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться.
— Продолжай, — настороженно протянул Васька, предвкушая очередную феерическую шалость подруги.
У них всегда было так. Окружающие очень ошибались, считая, что все их проделки придумывал Васька. На самом деле генератором идей и движущим механизмом была его подруга. Люська придумывала очередную шалость и сломя голову рвалась претворять планы в жизнь, а Васька не задумываясь шел следом, выполняя роль стабилизатора, именно благодаря ему, задуманное получалось довести до конца, если не успешно, то с минимальными потерями.
— Только пообещай, что никому не скажешь. Даже не пикнешь!
— Слушай, говори уже, а то я бояться начинаю, — Васька изобразил притворный ужас.
— Да ничего такого! Мне там встретить кое-кого нужно.
— А кого?
— А вот этого я пока сказать и не могу, — Люська надулась, словно этот секрет распирал ее изнутри.
Васька ничего не понял, но решил на всякий случай изобразить обиду и уткнулся в книжку. Вернувшийся с перекура Александр так и застал их обоих рассевшимися по разным углам купе. Он вздохнул, но решил не вмешиваться — дети вроде уже большие, сами разберутся.
Город встретил их блестящей от только что прошедшего дождя брусчаткой, ярким солнцем и голубым небом.
Александра назначили Сусаниным, «как самого ответственного» по словам Люськи. Тот звания народного героя не оправдал и нашел дорогу к гостинице очень быстро. Заселение тоже прошло удачно. Правда, как только вещи занесли в номер, Люська испарилась со словами «я щаз», а через некоторое время вернулась и с абсолютно честными кукольными глазами заявила, что хочет есть так, что съела бы барана, и если они не поторопятся, то примется откусывать кусочки от своих попутчиков. Васька даже напрягся — подругу он знал, как облупленную, и такое выражение ее лица грозило приключениями различной степени тяжести.
Так и отправились обедать. Люська бодро, двигалась вперед с неумолимостью военного крейсера, следом шел подозрительно разглядывающий подругу Васька, а Александр с недоуменным выражением лица замыкал шествие.
Идти пришлось недолго. Люська пробормотала что-то вроде «да, вот тут направо и синяя вывеска», повернула за угол, обрадованно ткнула в витрину какого-то кафе и со скоростью оголодавшего дикаря преследующего мамонта скрылась внутри. Им ничего не оставалось, как последовать за ней.
Внутри оказалось очень уютно. Посетителей было мало, видимо основная часть туристов в этот момент была занята разглядыванием красот и достопримечательностей в другой части города. Люська рухнула на стул, облегченно выдохнула и разулыбалась. Васька и Александр пристроились рядом.
Кормили в заведении вкусно. Получив по огромной порции рагу, путешественники расслабились и с наслаждением уткнулись в тарелки, только изредка перебрасываясь короткими фразами. Через некоторое время Васька стал замечать, что его подруга как-то взволнованно следит за входом в кафе. Он уж было открыл рот, чтобы спросить, но вспомнил, разговор в поезде, и то, что он вроде как должен быть на подругу обижен. Пока он раздумывал продолжать-ли обижаться Люська внезапно подскочила и рванула к новому посетителю.
Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти в строгом костюме сначала немного недоуменно посмотрел на выскочившую девушку, потом заговорил с ней. О чем шла речь — было непонятно, но через несколько фраз посетитель согласно кивнул и направился следом за Люськой к их столику. Васька от удивления открыл рот, повернулся было к соседу поинтересоваться — может тот понимает, что происходит, но так и замер с открытым ртом. Александр медленно поднимался из-за стола, причем делал это с таким видом, словно увидел настоящее привидение.
— Ну, здравствуй, Йоганн.
Васька ничего не понимал. Вернее он понял, что Александр и посетитель, который представился Генрихом, были давно знакомы, но при чем тут его подруга детства? И спросить было как-то неловко — эти двое словно ничего не замечали вокруг. Ситуацию спасла Люська, подхватив Ваську за руку и протараторив, что они пойдут погуляют, а потом в гостинице встретятся, потащила его на выход.
Едва они завернули за угол она принялась скакать, и хлопать в ладоши:
— Ура! Получилось!
— Люююд, — настороженно протянул Васька. — что получилось-то?
— Этот Генрих — старый друг Саши. Они служили вместе в разведке во время войны, а потом разъехались и переписываться не смогли. Саше нельзя было, потому что он так в разведке и остался, а Генрих не писал, чтобы у друга неприятностей из-за его писем не было — его же сослать могли, а так только комиссовали. Вот я и нашла этого Шварцкопфа, написала ему. Саше ничего не говорила, боялась, вдруг этот немец совсем его забыл и даже разговаривать не захочет. А оказалось, что он так ждал и очень хотел встретится.
— Так. Стоп. Так ты эту поездку только из-за них организовала? — возмутился Васька.
— Не совсем, — Люська немного виновато потупилась. — Мы же скоро уедем по распределению и Саша совсем один остался бы. Ну и, — она хитро прищурилась. — Ты мне, вообще-то, предложение делать собирался.
Васька от такого неожиданного поворота открыл рот:
— Ну ты!.. — и расхохотался. — Ну ты даешь!
— А то!
Васька снова закатился смехом.
— С тобой не соскучишься, — чуть отдышавшись продолжил он. — Ты только в следующий раз предупреждай, если задумаешь выкинуть такое. Я испугался, думал у Александра инфаркт будет.
— Ха! Ты же врач!
— Я еще не врач!
— Почти врач! А «почти» не считается!
— Людка, я хирург! — Васька погрозил пальцем подруге.
— А ничего не знаю! — не останавливалась та. — Талантливый человек должен быть талантлив во всем!
И они продолжая смеяться отправились осматривать Ригу.
Белов вспомнил про то, что неплохо было бы проверить подопечных, только когда над городом сгустилась ночь. В номере его ждала записка:
«Мы ушли гулять. Будем встречать рижский рассвет. На мотоцикле не гоняйте. В море не топитесь. Завтра проверю!
Люська».
Саша счастливо рассмеялся. Он сунул записку в карман и вышел из номера.
В фойе его ждал Генрих.
тому уже спасенья нет
(с)
Команда честных пионеров-комсомольцев (с) продолжает радовать, - вот оно, простое человеческое счастье для Александра Белова, которого мне так не хватало в книге и в фильме, наконец-то! У меня ещё будет возможность высказать автору в лицо все свои восторги, а пока что - унесу к себе, чтобы ни в коем случае не потерялось.
Название: Люська
Автор: WTF Shchit i mech 2018
Бета: WTF Shchit i mech 2018
Размер: миди, 5720 слов
Пейринг/Персонажи: Александр Белов
, ОЖП, ОМП, спойлерГенрих ШварцкопфКатегория: джен
Жанр: флафф, юмор
Рейтинг: G
Предупреждения: никакого гета или слеша, даже близко, даже намеков - нет.
Краткое содержание: Хороший дед на дороге не валяется. Даже если он не совсем дед.
Примечание: немного вольное обращение с советскими реалиями.
Для голосования: #. WTF Shchit i mech 2018 - "Люська"
Люська сидела возле подоконника в своей комнате и старательно, высунув от усердия язык, клеила спички на картонку. Можно было бы пойти в гостиную и сесть за стол, но это подарок, а подарок должен быть сюрпризом. Правильно же? Поэтому приходилось ютиться возле окна, подвинув в сторонку бабушкину герань. Люська аккуратно смазывала спички клеем, а потом приклеивала их по краю картонки «елочкой». Делать такую рамочку, а должна была получиться именно рамка, ее научили в школе. Будущий подарок предназначался Люсикиному деду. Он не родной ее дед, но все равно самый взаправдешный и самый лучший. Вон Наташкин ей каких-то толстых пупсов дарит, а Люськин подарил машинку. Маленькую, игрушечную, но дверки открываются как у самой настоящей.
С дедом Люське повезло. Она его сама себе нашла, между прочим. Поэтому ее дед самый правильный. Другим родители находят, а она сама справилась, как взрослая.
Случилось все прошедшим летом. Осенью Люська должна была пойти в школу. Родители даже записали ее в первый класс. Но тут папу отправили в командировку. Так-то Люськин папа часто в командировки ездил. Он у нее инженер. Люська и Люськина мама им очень гордятся, но расстраиваются, когда он уезжает. Что за «ко-ман-ди-ров-ка» такая, что без ее папы не может обходиться — Люська не знала и считала, что, наверное, это какое-то важное место.
В этот раз папу отправляли в командировку «за-гра-ни-цу». Люськина мама сказала, что один он туда не поедет. Родители сильно разволновались и Люська решила, что наверное это место какое-то уж очень далекое и совсем-совсем важное, раз туда еще и мама отправляется. Может папа без нее там не справится? Люська тоже хотела поехать, но ей надо было осенью идти в школу, а в «за-гра-ни-це» школы нет. Все это родители пытались объяснить ей, рассказывали, как сильно будут скучать и часто-часто писать письма.
Люська поначалу обиделась страшно, даже не на них, а на «за-гра-ни-цу». Вот ведь что за место дурацкое, без Люськиного папы никак обойтись не может?! Но потом подумала, что раз в школу идет, то значит теперь она совсем большая. Правда ведь? Поэтому реветь не стала, а отпустила родителей, согласившись переехать к бабушке, и даже пообещала быстро научиться читать, только чтобы письма писали часто. И сама писать научится, кто-то ведь должен будет рассказывать про кошку Мурку, которая должна будет отправиться вместе с Люськой.
И вот Люська, в компании кошки, переехала к бабушке.
Суета с покупкой школьной формы, ручек, чернильниц, карандашей и тетрадок была позади. Кошка, почувствовав свободу, пряталась где-то на крыше. Сама читать Люська пока не умела, а бабушка была занята своими делами и почитать вслух соглашалась только вечером, когда на улице уже начинало темнеть. Заняться было решительно нечем, поэтому Люська по десять раз на дню бегала к почтовому ящику, чтобы не пропустить письма от родителей, но почтальонка часто приносила газеты, любимый бабушкин журнал «Огонек», и очень редко письмо. Люська даже как-то спрашивала, не могло ли оно где-нибудь потеряться, но ее заверили, что как-только письмо придет на почту, его сразу принесут.
По выходным в гости приезжала бабушкина сестра Антонина Степановна со своим внуком Кузей. Кузю на самом деле звали Вениамин, когда их знакомили первый раз бабушка так и представила его «это твой кузен Вениамин». Люська была совсем маленькая и выговорить такое большое имя у нее не получалось, поэтому немного подумав она нашла выход, и Вениамин стал Кузей. Ведь кузен же? Бабушка сама так сказала! С тех пор Люська повзрослела, но так и продолжала называть его Кузей. Вениамин фыркал недовольно, задирал нос, но на Люську все это не производило никакого впечатления — если он старше на семь лет, это не повод зазнаваться.
Люська терпеть не могла эти визиты. В честь приезда гостей на веранде накрывали большой круглый стол, а ее заставляли делать «манеры». Что это такое — Люська понимала плохо. Надо было не шмыгать носом, не говорить громко, а лучше вообще молчать, мешать чай не звякая ложкой, не угваздывать тортом и печеньем чистое платье, и есть бисквит вилкой. Совершеннейшие глупости! Люська страдала, пыхтела и пыталась собрать крем с тарелки пальцем, когда никто не видит.
После всех мучений чайпития ее отправляли гулять в палисадник, чтобы вести без нее «взрослые» разговоры. Люська, считающая себя уже совсем взрослой, начинала дуться, ведь Кузю-то они не прогоняли! Ну да не очень-то и хотелось. Люська напоследок в отместку показывала Кузе язык и убегала.
Вот что можно было делать в палисаднике в чистом платье, которое еще и категорически не разрешалось пачкать?! Люська выглядывала во двор, проверяла почтовый ящик, потом тихонько прокрадывалась в дом и включала радио. Иногда ей везло и по радио читали какой-нибудь рассказ или сказку. Иногда рассказы были скучными, но слушать их было веселее, чем бродить по палисаднику и смотреть по сторонам.
■ ■ ■
Однажды Люська выйдя на крыльцо, по обыкновению сбегала проверить почтовый ящик и уже собиралась вернуться в дом, как услышала музыку. На соседнем участке кто-то включил радио. Забор был высоким, но Люська не зря торчала в этом палисаднике с начала лета и знала какая дощечка с ржавым гвоздем отодвигалась в сторону. Это был страшный Люськин секрет.
В соседнем доме жил «ка-гэ-бэш-ник». Так его называли бабушка с Антониной Степановной. Причем произносили это, старательно понизив голос, словно этот «ка-гэ-бэ-шник» придет и съест их. Люська тогда спросила у бабушки, что значит это самое слово, но бабушка зашикала на нее. Кузя потом, по большому секрету, рассказал, что это очень «страшный» человек, потому что у него «черный-черный дом», в нем стоит «черный-черный гроб», а этот человек спит в этом гробу и поэтому он тоже «черный-черный».
Люська сначала почти испугалась, а потом пожалела этого «страшного» человека. Почему он в гробу спит? Может у него кровати нет? В гробу же, наверное, неудобно. И еще ей стало любопытно. Вот он когда спать ложится крышкой закрывается? А гроб прямо на полу стоит? Там же сквозняк. Бабушка всегда строжилась на Люську, чтобы она не бегала по холодному полу босиком, а человек получается прям на полу спит?
Когда от любопытства у Люськи начал чесаться нос, она решила действовать. Сначала пыталась заглядывать в щели забора, но с соседской стороны рос густой кустарник и увидеть что-либо было совершенно невозможно. Поэтому Люська стала проверять штакетник и нашла одну подгнившую досточку с ржавым гвоздем, которая плохо крепилась к перекладине и отодвинула ее. Ради такого дела пришлось пожертвовать лопаткой, но Люська решила, что ей, взрослой девочке, лопатка для песочницы без надобности.
Так Люська обзавелась секретным лазом к соседнему дому.
Дом, к ее большому разочарованию, оказался совсем не черным, а просто из потемневшего дерева. Наличники на окнах, ставни и двери были аккуратно выкрашены голубой краской. Дорожки перед домом были чисто выметены, и даже трава на лужайке росла ровная, без сорняков. Никакой романтики!
Двери были заперты, а окна слишком высоко, что Люська не могла дотянуться и заглянуть внутрь. Уж очень ей хотелось увидеть настоящий гроб. Но пришлось возвращаться в надоевший палисадник.
И вот сейчас в загадочном доме кто-то включил радио. Значит «черный» человек был дома! Ведь не могло же оно само включиться? Люська оглянулась. Взрослые увлеченно обсуждали купленный какими-то общими знакомыми диван. Осторожно, ступая на цыпочках она прокралась к заветному лазу, отодвинула дощечку и пролезла на соседний участок. В процессе пришлось пожертвовать зацепившимся за забор бантом, но он ей никогда не нравился, поэтому Люська даже не расстроилась.
Двери и окна в «черном» доме были открыты настежь. Музыка доносилась из пристройки. Люська подумала сначала сунуть нос в дом, чтобы проверить есть ли там гроб, но взглянуть на «черного» человека хотелось больше и она также на цыпочках прокралась вдоль дома и заглянула в пристройку.
Человек, к Люськиному разочарованию, оказался совсем не черным, а вполне себе обычным. Он сидел на корточках, развернувшись к ней спиной. Люська смогла увидеть только седые, как у бабушки, волосы, клетчатую рубашку и спецовку. Сначала она была даже немного расстроена — совсем ничего от загадочности не осталось, но в следующее мгновение Люську накрыло абсолютным и чистым восторгом. Этот дед сидел перед самым настоящим всамделишным мотоциклом! Черный, с хромированными зеркалами и окантовкой фары, он казался каким-то волшебным существом из сказки.
Люська так и ахнула! Человек обернулся. Лицо у него было морщинистым, как у Наташкиного деда. Увидев ее, он удивился, а потом улыбнулся, и морщинки собрались вокруг глаз. «И ничего-то он не страшный», — решила Люська, потом вспомнила, что взрослым девочкам надо быть вежливыми и поприветствовала соседа:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, барышня. Откуда вы здесь? — с улыбкой спросил он.
Люська решила, что пора признаваться, набрала воздуха в грудь и выпалила:
— С соседнего участка. Я досточку в заборе отодвинула и пролезла, — и со вздохом добавила, — Только бант потеряла.
Человек засмеялся. Люська удивленно уставилась на него — вроде взрослый, а хохочет, как маленький.
— А вас родители не потеряют? — отсмеявшись спросил он.
— Нет. Они уехали, далеко. А бабушка с Антониной Степанной заняты, — Люська шмыгнула носом и еще раз покосилась на мотоцикл.
— Чем это они таким заняты?
— Разговорами. Взрослыми. А меня гулять отправили, — пожаловалась она и, чувствуя, что ее сейчас могут отправить обратно затараторила:
— Можно мне посмотреть? Я только немножко! Только одним глазком! Я не буду мешать, правда-правда! — Люська замялась, снова вспомнила, что она взрослая девочка и ей надо быть вежливой, и добавила: — Пожалуйста!
Человек уже не смеялся, а просто улыбался:
— Ну что ж, если только совсем чуточку, то можно и двумя глазами посмотреть. А позвольте спросить, как же вас зовут, барышня?
— Люська! — выпалила она.
— Это Людмила значит? — Люська кивнула. Людмилой ее называла только бабушка, когда начинала сердиться, но человек вроде не сердился, даже наоборот, разрешил остаться.
— А меня — Александр. Значит, будем знакомы, — произнес он, протягивая ладонь, предварительно вытерев ее тряпкой.
Люська деловито пожала руку и спросила:
— А Александр, это значит Саша?
— Да, — усмехнулся ее собеседник, — Значит. Присаживайтесь!
Он подвинул ящик с инструментом, накрыл его сверху чистым лоскутом ветоши. Люська пристроилась поудобнее и замерла.
С того дня так и повелось. Александр чинил мотоцикл, а Люська неотрывно наблюдала как он ловко раскручивает гайки, разбирает детали, протирает их, смазывает и собирает обратно. На это можно было смотреть часами. Ну, или пока не отправят домой.
В первую встречу Александр не позволил ей возвращаться через лаз в заборе, а вывел на улицу и проводил до калитки. Бабушки, увидев внучку в компании незнакомого человека начали всплескивать руками и причитать, какая Люська непослушная, убежала без спроса, причинила человеку неудобство. На что Александр, церемонно поздоровавшись, уверил их, что Людмила очень воспитанная и вежливая барышня, и ничуть ему не мешала, и он не против, если она и дальше будет его навещать. Люська даже чуть-чуть загордилась — зазнайке-Кузе пришлось сидеть и слушать скучную бабушкину болтовню, а она такого замечательного друга нашла!
Александра пригласили к столу, но он вежливо отказался, объяснив, что ушел и оставил настежь открытый дом, взамен получив заверения, что он должен непременно прийти на чай в следующую субботу. Сосед согласился, распрощался и вышел за калитку. Бабушки тут же начали обсуждать какой вежливый и замечательный человек и побольше бы таких, а то вот Нюрка, живущая на соседней улице, месяц назад попросила ведро и так и не отдала.
Люська фыркнула. Она-то помнила, как они говорили шепотом и обзывали соседа «ка-гэ-бэшником». Она не знала, что это означает, но наверняка ничего хорошего.
■ ■ ■
Осенью Люська пошла в школу. Александр к тому времени уже починил мотоцикл, делать в гараже было нечего и они перенесли свои встречи в дом.
Люська к тому времени совсем осмелела и задавала Александру кучу всяких вопросов. Оказывается, он был разведчиком. Давно, еще в войну с фашистами. Потом был ранен и долго выздоравливал. Обо всем этом она узнала, когда пройдясь по некогда загадочному дому не обнаружила ни одной фотографии. Люська удивилась. У бабушки было много снимков. Они висели на стенках в аккуратных рамочках. Люськины мама и папа, она сама, Антонина Степановна, Кузя и Кузины родители, и еще куча родственников, которых Люська никогда и не видела. Она начала расспрашивать Александра.
Сдавшись под Люськиным напором, он вынул из комода небольшую шкатулку. Внутри оказались медали, связка писем, перевязанных аккуратно ленточкой и несколько снимков. Люська осторожно перебирала медали и расспрашивала про них. Так и выяснялось, что загадочный сосед был разведчиком в самом Берлине у фашистов. Люська слушала, открыв рот. Александр рассказывал, что было очень тяжело, но то, что он делал для Родины было важно, поэтому он очень старался. Подумал и добавил, что у Люськи сейчас тоже очень важная работа — учиться, она тоже должна стараться. Будто она сама этого не знала! Она же не маленькая!
Фотографий было всего четыре. На двух из них были мама и папа Александра, еще на одной они вместе. Он объяснил, что родители умерли и оставили ему этот дом. На последней карточке был высокий светловолосый человек в темном костюме. Александр сказал, что это не родственник, а его друг. Настоящий. И письма были как раз от этого друга. Люська повертела письма в руке. Буквы она уже знала, и даже училась писать, но на письмах ни единой знакомой закорючки не увидала.
Александр объяснил, что письма написаны на немецком языке, поэтому буквы другие и слова совершенно не похожие. Люська убрала пачку писем в шкатулку, еще раз рассмотрела каждую медаль, прежде чем вернуть их на место и снова уставилась на фотографию друга. На оборотной стороне снимка была надпись тоже непонятными буквами. Читать чужие письма было нехорошо, но тут Люська не выдержала:
— А что здесь написано?
— «Искренне твой, Генрих», — ответил Александр со вздохом.
— А часто он тебе пишет?
— Нет. Раньше писал. Теперь не пишет совсем.
— Но ты же сказал, что он твой друг? Почему тогда он не пишет?
— Наверное потому, что я ему перестал писать.
Люська, видя расстроенного соседа, удивилась:
— А почему ты перестал ему писать? Он же наверное ждет!
— Мне нельзя было писать. Работа такая.
— Разведческая? — догадалась Люська.
— Разведческая.
— Ты по нему скучаешь?
— Да, очень.
— А сейчас ты не можешь ему написать?
— Могу. Только у него адрес, наверное, сменился и письмо не дойдет, — он как-то совсем печально вздохнул и решительно закрыл шкатулку.
— Ну ладно, хватит воспоминаний. Твоя бабушка на чай приглашала. А я сегодня как раз в городе был, торт привез.
Люська восторженно пискнула:
— Настоящий? С розочками?!
— С розочками.
— Тогда пойдем быстрее! — Люська подскочила, схватила Александра за руку и потащила к дверям.
■ ■ ■
Время шло. Наступила зима. Близился Новый год. Люська уже приготовила подарок бабушке — нарисовала красивый рисунок, где папа, мама, бабушка и она сама, наклеила по краю рисунка листочки, которые еще по осени собирала для гербария. Антонине Степановне тоже сделала рисунок. Нарисовала ее и Кузю. Не такой красивый как бабушке, но тоже с листочками.
Что подарить Александру Люська долго не могла придумать. Рисовать его одного не хотелось — одному даже на рисунке скучно будет. Тогда она вспомнила про шкатулку с медалями и фотографию, и в голове родилась идея.
Люська старательно подготовилась. Вырезала большую картонку из коробки. Коробка была красивой, в ней Люська хранила все свои сокровища, но ради такого дела коробкой решено было пожертвовать. Листочков из гербария осталось мало и Люська изъяла у Кузи коробок спичек, взамен пообещав не говорить бабушке, что Кузя втихую пытается курить.
Спички были старательно отскоблены от фосфора и наклеены елочкой по краю картонки. Получилось почти ровно. Дальше Люська договорилась с одноклассником Васькой, отец которого делал для дома полки, чтобы тот покрыл получившуюся рамку мебельным лаком. Картон правда потемнел, но все равно получилось красиво.
Оставалось дело за малым — достать фотографию. Но и тут все сложилось отлично. Люська пришла к соседу с учебниками и прописью делать домашку. Это давно вошло у нее в привычку. Бабушка на вопросы и задачки причитала, что она уже старенькая и память у нее не та, зато Александр был настоящей энциклопедией, казалось он знал ответы на все вопросы! Поэтому Люська почти каждый день, после школы, собирала свой немудреный ученический скарб и отправлялась в соседний дом.
Александр пошуровал в печи, сгреб лишнюю золу в ведерко и пошел на улицу за еще одной порцией угля. Как только за ним закрылась дверь, Люська подскочила и шмыгнула к комоду. Достать шкатулку, вынуть фотографию, закрыть комод и спрятать карточку в прописи было делом одной минуты. Вернувшийся хозяин застал Люську сосредоточенно выводящую цифры в тетради.
Новогодний подарок решено было вручить первого января, чтоб уж совсем по-праздничному. Но все вышло совсем не так.
Люська ждала первого числа, когда можно будет распаковать собственные подарки, присланные родителями. Это был секрет, но Люська подсмотрела, что в свертке для нее лежало красивое синее платье с маленькими блестками. Она уже представляла, что наденет его и пойдет поздравлять Александра, как настоящая Снегурочка. Нет, Люська давно знала, что никакого Деда Мороза не существует, но ведь на Новый год взрослые всегда так делают, значит и она постарается вручить свой подарок совсем по-праздничному.
Накануне, тридцать первого числа, когда все гости сели уже за праздничный стол, раздался стук в дверь. Бабушка, тихонько сетуя на незваных гостей, отправилась открывать. В дверях стоял сосед и взволнованно теребил в руках свою шапку.
— Ой, Александр, я так рада! Проходите, — бабушка завела гостя в дом и попыталась забрать головной убор. — Мы уже стол накрыли.
— Извините, не стоит. Я не хотел вам мешать. Можно мне поговорить с Людмилой? Это на пару минут.
Бабушка немного растерялась, но внучку позвала. Люська, вышла в коридор и поздоровалась. Сосед, продолжая взволнованно теребить шапку, присел на корточки и осторожно спросил:
— Люда, извини, что отрываю тебя от праздника. Скажи, пожалуйста, ты не брала фотографии из комода?
Честно говоря, Люська совсем уж хорошей девочкой никогда не была. Ей случалось получать нагоняи от бабушки за испачканные платья и от учителей за затеянную драку с мальчишками. Это была не настоящая драка, они потом мирились, но все равно получили выговор. Во всех случаях наказание происходило одинаково: взрослые хмурились и строгим голосом выговаривали ей за совершенные проступки, а Люська насупившись и опустив голову стойко принимала выволочку. Но вот к этому взволнованному, почти испуганному голосу и растерянному лицу она была совершенно не готова. От неожиданности Люська взяла и громко заревела.
Тут начался совершеннейший бедлам! Лицо у Александра сделалось еще более расстроенным и растерянным. Бабушка начала громко причитать, бросалась сначала к Люське и успокаивала, тут же разворачивалась к соседу и предлагала все оплатить-возместить, снова поворачивалась к Люське, причитая за что ей это наказание. Тут же в дверях появилась Антонина Степановна и принялась доказывать сестре, что вот она же говорила, что все этим кончится.
Как ни странно, но среди всего этого гвалта, сквозь собственный рев Люська слышала только Александра, который отодвинув паникующую бабушку, присел на корточки и спросил:
— Люсь, ты не плачь. Скажи, что случилось? Я не буду сердиться. Только не плачь.
Люська уже поняла, что ругать ее не будут. Ей даже показалось, что сосед сам сейчас расплачется. Поэтому взяв себя в руки, она размазала рукавом слезы и, продолжая всхлипывать, призналась:
— Я подарок хотела… Ты же один. Одному плохо… Надо чтобы кто-то рядом был. Всегда…
Александр смотрел на нее совершенно растерянно.
— Сейчас, — Люська вырвалась от взрослых, метнулась в свою комнату и тотчас же вернулась, протягивая соседу сверток в праздничной упаковке. — Он же твой друг. Ты на стенку повесь. Я там даже петельку сделала для гвоздика.
Вокруг повисла тишина. Александр осторожно развернул упаковку, вынул фотографию, приклеенную теперь к Люськиной рамке и не отрывая глаз от знакомого снимка тихо произнес:
— Спасибо, Люся.
В этот момент Люське показалось, что он все-таки заплачет и она, недолго думая, обняла его за шею и снова заревела. А то что еще за новости? Взрослый человек и плачет! А Люська что? Она девчонка, ей один раз пореветь можно.
— Не плачь. Ну что ты? — пытался он ее успокоить.
А Люська приняла решение:
— Знаешь, у тебя ведь никого нет, а у меня нет деда. Только бабушка. Давай ты будешь моим дедом? — прерываясь на всхлипывания предложила она. — Дедом Сашей, — и обняла его покрепче.
Кажется, они тогда все-таки сели за стол. Хотя Люська категорически отказалась оторваться от свежеобретенного деда. И, кажется, Саша все-таки заплакал. Люська тогда еще подумала, что пусть, один разочек можно. Но только в последний раз! Больше он плакать не будет, ведь у него есть теперь она — Люська.
■ ■ ■
Выпускной
Люська нервничала с самого утра. Торжественная линейка и вручение аттестатов планировались после обеда, чтобы потом подготовить спортивный зал для выпускного. Лето выдалось жарким и праздничный стол решили перенести на вечер, чтобы хоть немного спала дневная духота. Платье было поглажено и аккуратно висело на плечиках, новые туфли ждали своего часа в коробке, но не праздник был основной причиной Люськиных волнений — она и так знала, что получит свою медаль вместе с коленкоровой корочкой. Дело в том, что именно сегодня Люська решила сказать родителям, что поступать будет в технический институт. Нет, родители, конечно, гордились учебными достижениями любимой дочери, но мечтали, что их замечательная девочка поступит в университет и будет заниматься языками — она же так замечательно знает немецкий! Люська и в самом деле успела хорошо его выучить — дед Саша гонял ее за малейшие ошибки в написании глаголов или произношении. И ей это даже нравилось, только мечталось все равно о другом.
Главной Люськиной страстью были и оставались машины. Увидев какой-нибудь интересный образчик автомобильной промышленности Люська выпадала из реальности. Она просто спала и видела, как будет проектировать и собирать новые механизмы. К моменту окончания школы ей уже удавалось самой разобрать и собрать обратно дедов мотоцикл. Тот даже ворчал на нее иногда, что он на этом мотоцикле не столько ездит, сколько они его перебирают. Но увидев в очередной раз как у Люськи загораются глаза, только вздыхал и смирялся с неизбежностью.
И вот теперь она решила сделать большой шаг к своей мечте.
Васька тоже отговаривал ее. Он сам собирался поступать в медицинский и часто пропадал у матери в больнице, в которой та работала старшей медсестрой. Васька мечтал стать врачом и страшно гордился тем, что однажды ему разрешили поприсутствовать на операции за компанию со студентами местного института. Особой гордостью было то, что он не потерял лицо при виде крови, грохнувшись в обморок, хотя потом Люськина бабушка целый час отпаивала «бедного мальчика» чаем, когда храбрец с зеленоватым лицом пришел похвастаться перед подругой детства. Люська слушала его, оттирая с пальцев машинное масло и посмеивалась, раззадоривая приятеля на все более эмоциональный рассказ. Васька тогда вошел в раж и пообещал, что непременно выучится и станет хирургом.
■ ■ ■
К моменту начала торжественной линейки Люська успела сто раз перед зеркалом порепетировать разговор с родителями, перенервничать, успокоиться и снова начать волноваться. Выпускной выпал на будний день, поэтому родители не могли приехать на вручение аттестатов — работу никто не отменял, даже в честь такого праздника. Люська страшно расстроилась по этому поводу. Все-таки выпускной один раз в жизни бывает, и ей очень хотелось, чтобы папа с мамой были первыми, кто увидит ее с медалью. Она даже отказалась переезжать обратно, когда родители вернулись в город, чтобы не менять школу и не отстать в учебе.
Но делать было нечег, Люська надела праздничное платье и отправилась на линейку. Наташка, увидев грустное лицо подруги, схватила ее за руку и затащила в пустой класс, со словами «я из тебя-пугала сейчас человека сделаю» и начала начесывать на голове, по ощущениям, не иначе как воронье гнездо. Спустя полчаса Люська смотрелась в зеркало и не узнавала себя. Пышная, но аккуратная прическа, глаза, подведенные тонкими черными стрелками и густые ресницы. Вот ведь вроде знакомое до каждой веснушки лицо, но при этом отражение казалось каким-то далеким и незнакомо красивым. Люська даже забыла про свое расстройство и несколько минут удивленно таращилась в зеркало.
— Вот! Теперь другое дело! — Наташка довольно оглядела подругу. — Пошли, пусть твой Васька впечатлится.
Люська, не отрываясь от зеркала, задумчиво бросила:
— Да ну его! Жалко, что родители такую красоту не увидят.
— Может и увидят! Мы всю ночь гулять собрались, а потом рассвет встречать на речку пойдем. До утра твои успеют приехать, — успокоила подруга. — Пошли давай, а то вдруг повезет и они на линейку успеют. Приедут, а их дочка, вместо того, чтобы получать заслуженную медаль, красуется перед зеркалом — отлипнуть не может.
Наташка засмеялась, подхватила Люську под руку и потащила в зал.
■ ■ ■
Пришло время вручения аттестатов. Выпускников вызывали поочередно вперед, где директор с завучем вручали каждому заветную корочку и пожимали руки. Потом к молодым людям подлетали ожидающие родственники и осыпая поздравлениями уводили тех в сторону. Медалистов оставили напоследок, как самых отличившихся. Люська приподнималась на цыпочках и вглядывалась в толпу, надеясь увидеть таки родителей, но безуспешно. Она даже немного испугалась, что окажется единственной, кого не поздравят родители. Потом взяла себя в руки, сжала поплотнее зубы, и когда назвали ее фамилию, с гордо поднятой головой, вышла вперед.
Директор вручил ей медаль и аттестат, потом сказал небольшую хвалебную речь, немного растерявшись в конце, видимо тоже ожидая, что выпускницу-отличницу должны поздравить родственники. Сначала воцарилась тишина, Люське даже показалась, что гробовая, а потом по залу пронесся ропот голосов.
Первым, что она увидела, был огромный букет. Он был таким большим, словно на него пришлось потратить целую розовую теплицу. И вот этот самый букет направлялся к ней. Люська замерла, пару раз хлопнув глазами и открыв рот. Потом, в последнюю секунду вспомнив про старательно накрашенные Наташкой ресницы, сдержав порыв потереть глаза, она постаралась рассмотреть того, кто этот самый букет ей нес.
Рот сам собой открылся снова. Отглаженный и отлично сидящий на стройной фигуре китель, начищенные до блеска ботинки, медали, которые она знала до самой распоследней царапинки, белоснежный воротничок рубашки, знакомая улыбка и глаза с хитроватым прищуром. Люська подавилась воздухом и еле слышно прохрипела:
— Дед? Т… Ты тут откуда?
— Ну, мы же своих не бросаем, — ответил тот и, продолжая улыбаться, вручил букет, который она почти машинально приняла, и отвел в сторонку.
— Я же вроде твой дед.
И в этот момент совершенно растерянная Люська как-то сразу увидела то, на что не обращала внимания целых десять лет. Десять лет, пока они перебирали мотоцикл, читали вслух, разбирали немецкие глаголы или обсуждали книги, споря до хрипоты. Десять лет назад, когда она впервые пролезла на соседний участок, Александр показался ей седым, почти стариком. И вот теперь, глядя на него во все глаза, Люська внезапно поняла насколько тот еще молод. Нет, седина и морщинки у глаз никуда не делись, но он вряд ли был много старше ее родителей.
Кажется, Наташкиной туши сегодня все-таки не повезет, — решила Люська и всхлипнула.
— Люда, ну ты что? Мне не надо было приходить? — Александр растерялся и даже, кажется, расстроился.
Люська сначала замотала, потом закивала головой.
— Надо! Надо! — и вцепилась ему в руку, словно испугавшись, что он неправильно ее поймет и уйдет.
Тот снова заулыбался:
— Тогда перестань реветь, а то твой Васька на меня уже волком смотрит. Расстроил я его любимую девушку.
— Я не его девушка!
— Может он иначе думает?
— Пусть думает, что хочет. Я все равно в технический пойду!
— Вот как? А родителям сказала?- Александр враз посерьезнел.
— Сегодня собиралась, — расстроенно ответила Люська. — Только они с работы отпроситься не смогли и не пришли.
— Надеюсь, ты не будешь откладывать на завтра то, что важно сделать сегодня?
— Еще чего! Сегодня и скажу.
— Что ж, тогда сегодня вечером тебе предстоит серьезный разговор. А пока, — он снова улыбнулся и оглянулся вокруг. — С Васькой на бал пойдешь или деду доверишь себя проводить?
Люська заулыбалась:
— Ну какой же ты «дед»? Ты — Саша, — сказала она, растягивая по слогам имя. — Но, так и быть, доверяю!
Она чинно взяла его под руку и, стараясь сохранять серьезное лицо, хотя получалось это из рук вон плохо, отправилась к выходу.
■ ■ ■
Встреча
Люська не любила врать. Скрывать что-то она тоже не любила, поэтому обычно выкладывала все прямо в лоб, даже когда ее просили быть поделикатнее. Секреты разъедали ее изнутри и мешали спокойно жить, и она старалась их не заводить, или избавляться от них при малейшей возможности, если уж не довелось избежать. Но этот секрет она хранила целый год. Тяжелее всего было то, что скрывала она его от Саши. Он с детства был ей едва не самым близким человеком и действовать втайне от него было чрезвычайно выматывающе. Она успокаивала себя тем, что поначалу ситуация была крайне щепетильная и при неудаче могла сильно отразиться на нем, поэтому Люська решила всю подготовительную работу провернуть, не говоря ни слова, а поставить в известность только в случае удачи. Сделать приятный сюрприз.
Идея пришла ей в голову на последнем курсе института. Оставалось учиться всего год, потом она получит распределение и уедет. Васька обещал закончить свой мед и поехать за ней хоть на край света. Край света Люське не светил, но ближайшее место возможного распределения было за тридевять земель от дома. На выходных точно не получится приехать к родителям и бабушке. В отношении их Люська была почти спокойна: у папы была мама, у мамы был папа, у бабушки были сразу оба родителя, которые внезапно познали прелести выращивания морковки и картошки собственными руками, и теперь каждые выходные копались на бабушкином участке.
А Саша оставался один.
Люська долго ломала голову как поступить. Сосед, сколько она его знала, был одинок. Скорее всего этот отпечаток нелюдимости накладывала его прошлая работа. Соседи не стремились к близкому знакомству с человеком из органов, коллеги и сослуживцы не навещали, друзья если и были, то тоже не появлялись в доме. Идея пришла в голову внезапно, как попавший по пальцу гвоздь.
На разработку, поиски и получение необходимой информации ушло почти полгода. Еще три месяца на переписку и выяснение некоторых обстоятельств. Уговорить Ваську съездить отдохнуть оказалось просто — тот сам предложил провести вместе последние каникулы. Пока все складывалось замечательно. Оставался самый последний шаг — уговорить Сашу поехать вместе с ними. Но и тут все прошло без сучка и задоринки — Люська сначала сказала бабушке, что они с Васькой собираются в поездку, и намекнула, что было бы здорово, если бы с ними отправился кто-нибудь еще, допустим Александр. Бабушка сразу ухватилась за эту идею — все-таки под присмотром меньше шансов, что внучка пустится во все тяжкие и наделает глупостей за компанию с оболтусом, а по совместительству другом детства. Александр, в свою очередь, так растерялся от напора, что предпочел практически без сопротивления капитулировать под уговорами двух женщин.
И вот, июльским утром их ждало уютное купе. Ехать в поезде надо было всего ничего — меньше суток. Люська извелась. Долгое ожидание и необходимость держать в секрете истинную причину поездки спокойствия нисколечко не добавляли. Саша тоже почувствовал ее нервозность и все чаще выходил курить. Васька не вытерпел:
— Люд, ты чего елозишь, словно у тебя шило в одном месте?
— Вась, ты — медик! Ну, почти медик. Научись уже называть «то самое место» «попой», а то твои пациенты тебя не поймут.
— Хорошо, уже научился. Так почему ты елозишь, словно у тебя шило в попе, хотя, как медик, могу сказать, что это нонсенс.
— Ой, Вась, я тут такую авантюру придумала, — Люська прижала ладони к щекам, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться.
— Продолжай, — настороженно протянул Васька, предвкушая очередную феерическую шалость подруги.
У них всегда было так. Окружающие очень ошибались, считая, что все их проделки придумывал Васька. На самом деле генератором идей и движущим механизмом была его подруга. Люська придумывала очередную шалость и сломя голову рвалась претворять планы в жизнь, а Васька не задумываясь шел следом, выполняя роль стабилизатора, именно благодаря ему, задуманное получалось довести до конца, если не успешно, то с минимальными потерями.
— Только пообещай, что никому не скажешь. Даже не пикнешь!
— Слушай, говори уже, а то я бояться начинаю, — Васька изобразил притворный ужас.
— Да ничего такого! Мне там встретить кое-кого нужно.
— А кого?
— А вот этого я пока сказать и не могу, — Люська надулась, словно этот секрет распирал ее изнутри.
Васька ничего не понял, но решил на всякий случай изобразить обиду и уткнулся в книжку. Вернувшийся с перекура Александр так и застал их обоих рассевшимися по разным углам купе. Он вздохнул, но решил не вмешиваться — дети вроде уже большие, сами разберутся.
Город встретил их блестящей от только что прошедшего дождя брусчаткой, ярким солнцем и голубым небом.
Александра назначили Сусаниным, «как самого ответственного» по словам Люськи. Тот звания народного героя не оправдал и нашел дорогу к гостинице очень быстро. Заселение тоже прошло удачно. Правда, как только вещи занесли в номер, Люська испарилась со словами «я щаз», а через некоторое время вернулась и с абсолютно честными кукольными глазами заявила, что хочет есть так, что съела бы барана, и если они не поторопятся, то примется откусывать кусочки от своих попутчиков. Васька даже напрягся — подругу он знал, как облупленную, и такое выражение ее лица грозило приключениями различной степени тяжести.
Так и отправились обедать. Люська бодро, двигалась вперед с неумолимостью военного крейсера, следом шел подозрительно разглядывающий подругу Васька, а Александр с недоуменным выражением лица замыкал шествие.
Идти пришлось недолго. Люська пробормотала что-то вроде «да, вот тут направо и синяя вывеска», повернула за угол, обрадованно ткнула в витрину какого-то кафе и со скоростью оголодавшего дикаря преследующего мамонта скрылась внутри. Им ничего не оставалось, как последовать за ней.
Внутри оказалось очень уютно. Посетителей было мало, видимо основная часть туристов в этот момент была занята разглядыванием красот и достопримечательностей в другой части города. Люська рухнула на стул, облегченно выдохнула и разулыбалась. Васька и Александр пристроились рядом.
Кормили в заведении вкусно. Получив по огромной порции рагу, путешественники расслабились и с наслаждением уткнулись в тарелки, только изредка перебрасываясь короткими фразами. Через некоторое время Васька стал замечать, что его подруга как-то взволнованно следит за входом в кафе. Он уж было открыл рот, чтобы спросить, но вспомнил, разговор в поезде, и то, что он вроде как должен быть на подругу обижен. Пока он раздумывал продолжать-ли обижаться Люська внезапно подскочила и рванула к новому посетителю.
Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти в строгом костюме сначала немного недоуменно посмотрел на выскочившую девушку, потом заговорил с ней. О чем шла речь — было непонятно, но через несколько фраз посетитель согласно кивнул и направился следом за Люськой к их столику. Васька от удивления открыл рот, повернулся было к соседу поинтересоваться — может тот понимает, что происходит, но так и замер с открытым ртом. Александр медленно поднимался из-за стола, причем делал это с таким видом, словно увидел настоящее привидение.
— Ну, здравствуй, Йоганн.
Васька ничего не понимал. Вернее он понял, что Александр и посетитель, который представился Генрихом, были давно знакомы, но при чем тут его подруга детства? И спросить было как-то неловко — эти двое словно ничего не замечали вокруг. Ситуацию спасла Люська, подхватив Ваську за руку и протараторив, что они пойдут погуляют, а потом в гостинице встретятся, потащила его на выход.
Едва они завернули за угол она принялась скакать, и хлопать в ладоши:
— Ура! Получилось!
— Люююд, — настороженно протянул Васька. — что получилось-то?
— Этот Генрих — старый друг Саши. Они служили вместе в разведке во время войны, а потом разъехались и переписываться не смогли. Саше нельзя было, потому что он так в разведке и остался, а Генрих не писал, чтобы у друга неприятностей из-за его писем не было — его же сослать могли, а так только комиссовали. Вот я и нашла этого Шварцкопфа, написала ему. Саше ничего не говорила, боялась, вдруг этот немец совсем его забыл и даже разговаривать не захочет. А оказалось, что он так ждал и очень хотел встретится.
— Так. Стоп. Так ты эту поездку только из-за них организовала? — возмутился Васька.
— Не совсем, — Люська немного виновато потупилась. — Мы же скоро уедем по распределению и Саша совсем один остался бы. Ну и, — она хитро прищурилась. — Ты мне, вообще-то, предложение делать собирался.
Васька от такого неожиданного поворота открыл рот:
— Ну ты!.. — и расхохотался. — Ну ты даешь!
— А то!
Васька снова закатился смехом.
— С тобой не соскучишься, — чуть отдышавшись продолжил он. — Ты только в следующий раз предупреждай, если задумаешь выкинуть такое. Я испугался, думал у Александра инфаркт будет.
— Ха! Ты же врач!
— Я еще не врач!
— Почти врач! А «почти» не считается!
— Людка, я хирург! — Васька погрозил пальцем подруге.
— А ничего не знаю! — не останавливалась та. — Талантливый человек должен быть талантлив во всем!
И они продолжая смеяться отправились осматривать Ригу.
■ ■ ■
Белов вспомнил про то, что неплохо было бы проверить подопечных, только когда над городом сгустилась ночь. В номере его ждала записка:
«Мы ушли гулять. Будем встречать рижский рассвет. На мотоцикле не гоняйте. В море не топитесь. Завтра проверю!
Люська».
Саша счастливо рассмеялся. Он сунул записку в карман и вышел из номера.
В фойе его ждал Генрих.
@настроение: - Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь! (с)
@темы: история, Щит и меч, кино и немцы, World War II, шпионские страсти, как быть адекватной взрослой женщиной если мяу (с), фандомное